— Да, да, — рассеянно произнес Фодеум. — Не хуже, чем обычно.

— Ты же его покалечишь, бесчувсственный кусок животного, не обличенный даже толикой сострадания! — оставив заботы об одном конкретном дженсаарай воле случая, тви’лечка бесстрашно подступила к возвышающемуся над ней самой на добрых две головы инквизитора. Рейнар смерил девушку неприязненным взглядом, словно сам не мог поверить, что какая-то пигалица, с трудом достающая до его груди, может бросить вызов человеку, который с легкостью расправился бы и с ней, и со всем персоналом имперской исследовательской группы, которая вот уже который день ковыряется в руинах заброшенного Анклава джедаев. Картина сюрреалистичная, но…

— Злючка, не надо… — подал голос Фодеум.

— А ты вообще помолчи! — шикнула на него тви’лечка, ткнув в его сторону тоненьким изящным пальчиком. Поджав губы, девушка что есть силы толкнула инквизитора в грудь. Тот даже не пошевелился. — Что это вообще за тренировки? Каждый день ты по несколько часов во время перерывов на отдых, метелишь Фодеума что есть сил и называешь это подготовкой?! Да на нем скоро живого места не останется, изверг!

— Только боль сможет помочь ему запомнить то, как спасти свою жизнь! — пророкотал инквизитор. — Когда против него выйдет Седрисс, Солусар или еще кто-то из Элиты Темной Стороны, он вспомнит мои уроки! Вспомнит через боль, примет ее и станет сильнее!

— Да ты же убьешь его во время подготовки, хаттов изверг! — не унималась разбушевавшаяся девушка, снова толкая стоящего перед ней мужчину в грудь. Рейна даже не заметил этого. — Только и вижу, как ты его избиваешь, пинаешь, толкаешь, бросаешь, кидаешь на землю! Да кто ж так учит?! Ты хотя бы показал ему, как надо сражаться…!

— Злючка! — повысил голос Фодеум, чувствуя, как боль в теле начинает уходить. Он обратился к своим старым воспоминаниям тренировок у дженсаарай и теперь вливал в свое тело Силу, чтобы взбодриться и прийти в норму. Процесс не быстрый, конечно, но лучше, чем ничего.

— Что, тебе привычнее издеваться над теми, кто не может дать сдачи, кто тебе уступает в подготовке и навыках? — продолжала яриться маленькая фурия. — Показал какой ты большой и сильный?! Ну и как то, что ты его постоянно нокаутируешь поможет ему стать лучше и быть готовым ко встрече с врагами, о чем ты все талдычишь, словно повстанец какой-нибудь?!

Фодеум, прекрасно осведомленный об отнюдь не кротком нраве своей напарницы и о еще более отвратном характере инквизитора, сжал в руке световой меч, очищая разум от посторонних эмоций. Сила упрямо твердила, что вот-вот все начнется…

И началось.

Инквизитор сжал пальцы правой руки в кулак и словарная диарея тви’лечки мгновенно закончилась, как вода перестает течь в перекрытом кране. Вместо этого девушка, мотая ногами и царапая ногтями горло, взлетела на добрый метр в воздух и замерла справа от невозмутимого инквизитора.

— Мелкая дрянь, — произнес он, сплюнув на траву. — Все стрекочешь, стрекочешь, стрекочешь… От тебя моим ушам становится больно! Бесполезная! Лучше тебя придушить, чтобы больше не мешала мне делать из твоего капитана-слюнтяя хоть сколько-нибудь стоящего воина. Будь на моем месте Дарт Вейдер… — он бросил изучающий взгляд на Фодеума, который наблюдал за происходящим, прикидывая варианты как лучше всего разрешить кризис. Вот только насколько он понял, инквизитор глух к словам. И абсолютно аморален. На совесть ему плевать, на чужие жизни — в том числе. В груди стал зарождаться пожар собственной ярости, причина которого крылась в понимании собственной же беспомощности рядом с этим монстром. — О, твой маленький капитан сейчас пар будет стравливать из ушей… Ну что же ты, дохляк, приди и освободи свою даму сердца?!

— Оставь ее Рейнар, — произнес Фодеум. Получилось как-то жалко, даже сам себе не поверил в твердость собственного характера, чего уже говорить про эту машину смерти.

— Заставь меня, шкет, — фыркнул инквизитор. — Она такая лапочка, — Обскуро провел тыльной стороной руки по щеке девушки, из глаз которой катились слезы. — Даже жаль будет портить такую мордашку…

— Не тронь ее! — уже жестче потребовал молодой дженсаарай, чувствуя, как по телу разливается волна пламени, которое начинает пожирать барьеры, удерживающие зверя внутри.

— Заставь меня, дохляк, — предложил ему инквизитор. — Дженсаарай же защищают кого-то там, не так ли? Всех несправедливо обиженных и угнетенных? Ну вот она из таких, — он кивнул в сторону Злючки, которая уже перестала судорожно дергаться, и лишь с мольбой в глазах смотрела на него. Невысказанная боль и страх резанули по сердцу. — Что ж ты стоишь трухлявым пнем? Ждешь, когда я отрублю тебе руки и ноги, усажу под деревцем и заставлю смотреть на то, как разделываю твою подружку перочинным ножом? Ба, да ты ж прям весь завелся от представления этой картины! Глазенки горят, губки поджал, подбородок вскинул! Спинка прямая, ручонки свою ковырялку сжимают… Нравится смотреть, шкет? — в голосе Обскуро появился яд удовольствия, которое он испытывал, вливая патоку своих речей в уши юного дженсаарай.

— НЕ. ТРОНЬ. ЕЕ. — Казалось что Сила пропитывает каждую крупинку его тела, заставляя его превращаться в огромный реактор неисчислимого объема неописуемой мощи. С ее помощью можно было крушить планеты и взрывать звезды, рвать на клочья людей одними лишь руками, или проламывать насквозь броню космических кораблей. Сила, давний, опьяняющий и опасный союзник, снова была с ним.

— Заставь меня, дохляк, — с угрозой в голосе произнес Рейнар, сжимая свои пальцы так, что Злючка начала хрипеть. — Твоя подружка уже готова к тому, чтобы таскать мне тапочки в зубах по утр…

Боло-голубой клинок светового меча Фодеума описал изящную дугу, заставив Обскуро сделать шаг назад. С шипением и треском ожил алый клинок, который инквизитор превратил во вращающееся колесо огня, сквозь которое Фодеум прорывался, нанося удары. Не целясь, прилагая максимум своих сил и вкладывая всю боль, всю ярость, все свои страхи, опасения, ненависть, раздражение…

Сила опьяняла и это кружило голову. Испытывая практически физическое наслаждение от того, что вот-вот его световой меч обрушит защиту слабеющего и отступающего Обскуро, а голубовато-белый клинок пропорет броню инквизитора, выпуская из него дух, Фодеум практически рычал в предвкушении момента, когда сможет насладиться ужасом, застывшим в глазах побежденного врага.

В эти секунды из его головы вылетели все те наставления матери и других дженсарай об опасности темной стороны и эмоциях, что так податливы и так опасны. Сейчас он жаждал лишь одного — убить. И защитить Злючку.

Он уже освободил ее — он чувствовал, что перейдя в глухую защиту инквизитор прекратил душить напарницу. Теперь нужно добить! Добить! Убить! Разорвать! Защитить…

Последняя мысль, резанувшая будто тысяча мечей заставила его словно споткнуться. Его ярость мгновенно улетучилась, а желание смерти стало чем-то настолько отвратительным, что он словно почувствовал себя грязным и покрытым с ног до головы корочкой засохшей крови. Крови тех, кого он намеревался убить.

И Сила ушла, оставив после себя сосущее чувство пустоты, одиночества и бесконечной тоски, как бывает, когда умирают все те, кто был тебе так дорог…

Он успел увернуться от удара ногой в грудь, но последующий за этим выпад двухклинкового светового меча вышиб оружие из руки. С гудением оружие инквизитора мелькнуло перед его носом.

Фодеум ощущал исходящую от Рейнара волну неописуемой ярости и жажды убийства, по сравнению с которой его собственные недавние эмоции казались не больше чем детской шалостью. Инквизитор яростно дышал, а в его глазах цвета расплавленного металла юный дженсаарай видел лишь свой приговор. Убийца поднял меч…

Сила дернулась предупреждающим эхом…

Над головой прозвучал выстрел бластера, луч которого инквизитор вальяжно парировал своим клинком в траву. Следующий свечкой ушел в верх. А после этого с помощью телекинеза Рейнар вырвал из рук хрипящей Злючки бластер и небрежно перебил его своим оружием. Сама же тви’лечка словно из воздуха, материализовалась рядом с дженсаарай. Впрочем, судя по следам волочения на траве, никакого сверхъестественного перемещения не произошло.